Рассказы

Сорок лет Георгий Чёткин кромсал, рубил, резал и пилил. Сорок лет он существовал в мире идеальных линий и создавал из круглого квадратное, а из квадратного — круглое. Главный подозреваемый детективных романов, лучший друг клёна и пихты, человек, настолько пропитавшийся свежим воздухом, что уже сам мог выделять кислород в небольших количествах, ― вы правильно поняли: Чёткин был садовником. И не просто садовником ― он был настоящим гением ландшафтного дизайна. Сорок лет он держал в узде различные растения и изумрудную щетину газона одного поместья. Чего там только не было: лиственницы, туи, пихты, сирень, десятки кустарников и сотни клумб. Любой, даже самый непослушный куст подчинялся Чёткину и его ножницам. Современный Микеланджело...

В доме №3 по Голещихинскому переулку пропала вода. Приехал экскаватор, выкопал во дворе яму двухметрового роста, искал трубы, но не нашел. Рабочие посмотрели в яму, огорчились, плюнули и решили завязать с археологией до утра. Поздно вечером дядя Митя шел домой и упал в яму. Он не знал, что она есть во дворе, просто шел наугад и нашел ее. Правда, рабочие оставили ограждение в двух местах — с передней стороны ямы, и с задней, никто ведь не предполагал, что дядя Митя зайдет с флангов. Оказавшись внизу, дядя Митя захотел выбраться на волю, в пампасы, но потерпел неудачу. Дядя Митя начал громко кричать то, что полагается кричать при падении в яму. Вы знаете все эти слова, я не буду их перечислять. От звуков родной речи проснулись соседи...

Подъезжая к шлагбауму родного замка, сэр Дастин понял, что за время его командировки в Иерусалим произошли серьезные перемены. Во-первых, тут отродясь не было никакого шлагбаума, во-вторых, напротив замка, где раньше была любимая таверна рыцаря, открылся очередной богомерзкий пункт выдачи заказов Великого шелкового пути. Радостные нехристи выходили оттуда с китайскими мотыгами, шелковым постельным бельем и бесовскими шарманками, из которых день и ночь звучал один и тот же популярный мотивчик. «Куда мы катимся…» — подумал сэр Дастин, когда страж попросил поднять забрало и показать свою биометрию. — Вы что-то на себя в паспорте не похожи, Ваше сиятельство, — зевнул лысый усатый оператор шлагбаума, тыча пальцем в потрескавшийся портрет...

Аркаша только-только снял гараж, а весь кооператив №8 уже знал, что в их рядах появился новенький, и делал выводы на его счёт. — Видать, машину из салона взял или недавно на права сдал, — поделился своими мыслями с соседом через стенку дядя Серёжа из сорок пятого гаража, когда они оба вышли покурить. — Почему так думаешь? — прокряхтел сосед, опуская грязные руки в бочку с дождевой водой. — А я во вторник у него свечник попросил. Так он мне какой-то канделябр сунул. — Чего? — усмехнулся сосед. — Ну штука такая, чтобы свечи держать. Говорит, что купил на случай, если свет отключат. — Да уж. Много со свечами дел в машине переделаешь, — бубнил сосед, отряхивая руки. — Это ещё ладно, — встрял в разговор проходящий мимо Лёва, владелец...

— Сколько можно по всему дому свои микросхемы, конденсаторы, модуляторы, хренуляторы раскидывать? — голос жены Карамелькина донесся с кухни, словно гимн пресыщения супружеством. — Дима! — жена ворвалась в комнату и чуть не потеряла сознание, вдохнув густой аромат плавящегося припоя и раскаленного металла. — Я сто раз тебя просила не оставлять на стуле эти твои полупроводники! Меня сегодня рамка в метро полчаса не пропускала — и всё из-за того, что эти детали мне к заднице припечатались! — Ну так смотреть надо, прежде чем свою пятую точку бросать куда попало, — не отрываясь от паяльника, проворчал Карамелькин. — Я у себя дома и должна смотреть?! — не верила своим ушам жена. — Ты ничего не перепутал? — Перепутал, — спокойно сказал...

Вера Семёновна возвращалась из школы с тяжёлым сердцем. Ей опять дали руководство самым тяжёлым одиннадцатым классом, хоть она изо-всех сил отказывалась. - Вера Семёновна, у вас такой опыт, такой характер. К тому же вы – бывшая спортсменка, чемпионка! - Но мне уже шестьдесят пять! А они теперь – все такие… - Ничего. Вы справитесь. Вы и не таким хулиганам мозги на место ставили. - Но ведь Селиверстова в своё время я упустила! - Он всегда был отпетым хулиганом. - Нет, он был хорошим! Просто я не смогла! - Прекратите себя в этом винить. Всё! Решено! Идите в класс, и начинайте руководить. - И она начала. Но этот одиннадцатый «А» сразу устроил ей такую жестокую обструкцию, что она растерялась, и в первый раз не смогла справиться. Теперь Вера...

Глядя на то, как Семён рисует в тетради очередного Человека-паука вместо условия задачи, родители понимали, что беззаботное и сытое будущее в их семье ждет только кота. Десятки репетиторов не смогли привить мальчику любовь к точным наукам. Наоборот, с каждым следующим учителем Семён всё больше уходил в философию. Окружающий мир — суета сует, считал мальчик. А истинное счастье — в безделье, шоколадных эклерах и мультиках на телефоне. Когда опущенные руки уже почти касались лодыжек, папа нашёл в интернете странное объявление: «Продам штангу и привью любовь к школьным и спортивным предметам вашим детям, родным, друзьям, соседям. Авторская методика. Работаю с математикой, историей, русским и английским языками, бицепсом, трицепсом, ноги...

— Вы что с ребёнком сделали? Он весь вечер проплакал из-за боли в ладонях! — кричала мамаша на всю раздевалку так, что некоторые, пришедшие на занятие впервые, начали собираться домой. — Это мозоли. Ваш сын пришёл заниматься спортивной гимнастикой, а не шашками. Чего вы хотели, отдавая его в спорт? — оправдывался тренер. — Ему восемь лет! Должны быть специальные средства, защита от таких вот мозолей! — О чём вы? Какие средства от мозолей? Сейчас кожа огрубеет, покроется коркой, их будет меньше. Нужно потерпеть, иначе никак, — Фёдор Иванович, заслуженный тренер, разводил руками. — Потерпеть? Вы с ума сошли? Всё, мы у вас больше заниматься не будем, пойдем в частный спортзал, где подобное не допустят! Год за годом гимнастическая...

Слава Газов и его теща сразу невзлюбили друг друга. Теще не нравилась позиция Газова платить за любую мелочь, с которой справилась бы одна мужская рука. Муж Татьяны Ильиничны сам построил дом, сам выкопал колодец. Еще он сам себе вправлял позвонки и делал пояса из собачьей шерсти каждый раз, когда срывал спину. А срывал он ее часто. Поэтому бродячие собаки обходили их дом за километр. Он бы и зубы себе сам лечил, если бы жена от него каждый раз не прятала пассатижи. Слава Газов же за всю жизнь сорвал лишь одну мозоль. И ту на заднице ― из-за постоянного сидения в рабочем кресле. Заменить лампочку для Славы было все равно что посадить самолет или провести операцию на открытом сердце. Он не точил ножи, не забивал гвозди и, что вообще...

-Сонечка, ты знаешь, так хочется чего-нибудь такого..... - Секса, что ли? - Та нет. Чего-нибудь такого...для души. -Романтического секса? - Нет. Что-нибудь с пользой...для тела. - Ну я говорю, шо секс. - Сонечка, тебя что заклинило на этом слове? - Вот именно...на слове, а хотелось бы на деле. Ладно, я поняла,шо ты хочешь....,небось.... пожрать? - Фу, зачем так грубо....ну так....перекусить. - Хочешь я тебе пожарю картошечку..... со шкварочками? - Со шкварочками? Это ж запрещённый продукт. Это ж сало....жаренное. - Здрасьте.... Шкварочки бывают не только из поросёнка. У меня, например, в заначке шкварочки гусинные. Будешь или где? - Конечно буду. А квашеную помидорочку ....мозя? - Мозя... - Сонечка-а-а.... -Ну? - А под жаренную...

Вадим сидел в кабинете нотариуса и не мог найти слов, чтобы выразить негодование, которое клокотало у него внутри. Старый продавленный диван захватил Вадима в капкан, и это лишь добавляло масла в разгорающийся в его душе огонь. Вопросы, вопросы… Они мучили Вадима последние сутки. Почему дед, человек, воспитавший его с младых ногтей, не сказал, что продал квартиру, где растил Вадима после смерти матери и ухода отца? Почему все деньги упрятал на какой-то странный счет, даже не обсудив с ним? Почему он просто не завещал квартиру своему единственному внуку? Может, Вадим и не стал бы продавать недвижимость, а сдал бы в аренду и оставил будущим детям. Они ведь с дедом были так близки — оба одновременно потеряли одних и тех же самых важных для...

В школе меня постоянно дергали на какие-то олимпиады. Однажды потянули на олимпиаду по химии. Я растолковал это как дань моим умственным способностям. Узнав об этом, моя мама, химик, носившая до встречи с моим папой старую дворянскую фамилию, повела себя как кухарка. Обычно она смеется как тургеневская женщина. А тут расплескала чай и расхохоталась. Это был первый и последний раз, когда я видел хохочущую маму. Потом меня послали на районную олимпиаду по физике. А потом еще и еще. И тут я стал догадываться, что администрация школы просто регулярно депортирует меня, предоставляя другим детям возможность нормально учиться. На олимпиаду по биологии я был этапирован не один. Мне навялили в попутчики Толика Крюкова. Он тоже хорошо разбирался...

Первого сентября мы пошли в гимназию как все нормальные люди. Сорок минут стояли и слушали, как хорошо учиться в школе. Многие из почетных гостей вспоминали о ней в микрофон как о своих лучших годах, я им не верил. Тем более что одного знал лично. Ежедневных люлей в школе ему не навешивал только ленивый. На перекличке родителям велели оборудовать неофитов колокольчиками. И они оборудовали. Лично я по колокольчику могу предсказать судьбу любого ученика. Мой и дети других мужчин, у которых каждая минута на счету, пришли с подвесными системами для донных удочек. Кто-то сбежавший из стационара с интенсивным наблюдением вручил дочери точную копию Ивана Великого. Его гул заглушал пролетающие самолеты. При каждом его наливе голуби шеренгами...

День начался отвратительно. Соседям вдруг резко кольнуло в одно место выкинуть на помойку шифоньер в восемь утра, в воскресенье ― чёртовы идиоты. Этот необъятный «гроб», сколоченный не иначе как из скалистых пород, перегородил весь проход, заняв собой всю лестничную площадку. Отец и сын, два доморощенных хлюпика, явно переоценили свои возможности, и теперь их личная проблема стала проблемой четырёх этажей. Пришлось тащить вместе с ними. — Спасибо, Кость, — протянул мне свою нежную ручку этот сухощавый старый жмот, пожалевший деньги на грузчиков. Пришлось пожать — я же воспитанный. Следующим сюрпризом был старенький «Ниссан», заблокировавший мой автомобиль. — Толкнуть не поможете? — смотрела на меня телячьими глазами дамочка...

— Пап, нам сегодня должны привезти новую стиралку, а чуть позже — забрать старую на помойку. Ты можешь подождать у нас дома грузчиков и проконтролировать? — позвонил с утра сын Олегу Васильевичу. — Что за вопросы инженеру технического надзора? Да я сорок кубов бетона и КамАЗ арматуры могу принять на глаз, без пересчета и доп. замеров! — обиделся мужчина. — Пап, арматуру не надо. Надо стиралку. Мне точно не стоит переживать после тех случаев?.. — Своим недоверием ты делаешь мне больно! — Хорошо, пап, я тебе верю, — сказал сын тоном инспектора, возвращающего права алкоголику в третий раз. Отношения Олега Васильевича с семьей сына были натянутыми. Мужчина становился рассеянным: то внучку забудет из садика забрать, то утащит домой...

День Анны Сергеевны не предвещал ничего сверхординарного: выдача пенсий, продажа лотерейных билетов, оплата квитанций; возможно, с фермы принесут одно-два заказных письма, Людка придет за своими идиотскими посылками из магазинов, которые вечно потом отправляет обратно, ― ни больше ни меньше. Кто же мог подумать, что ей, Анне Сергеевне, тоже придет письмо, электронное, да еще из Чикаго, того самого Чикаго, что за Атлантическим океаном. Письмо, как и следовало ожидать, пришло на английском, но благо Анна Сергеевна была человеком, склонным к цифровизации и лояльным ко всяким прогрессам. Благодаря ей одной почта работала весьма сносно. Скопировав текст электронной депеши, женщина ловко перекинула его в Гугл-переводчик, и тот не без своего...

Из деревни Шалопаев был вывезен как Тургенев, не познавшим близости с женщиной мальчиком. Утратил привычку просыпаться до петухов. Родную речь позабыл. Итальянскими гомосексуалистами шитые вещи стал носить. Словом, пал. А спустя тридцать лет снова привезли в деревню, только в другую. Раньше привезти всё повода не было. То перестройка, то приватизация, то тюрьма, то ковид, то одни дурочки попадались. Тесть говорит: - Иди, покрась лоб у крыши. Не пьет. К отсутствующим в медицинском справочнике Видаль химическим соединениям равнодушен. Травы Шалопаева интересуют только как часть творчества Есенина. Но вот пришел день и появились они. Тесть и его идеи культурной программы на ближайшие выходные. С приложением в виде банки синей краски. И...

Кум: — Сегодня с утра показывали «Ну, погоди!». И вот прикинул я, чем занимался Волк до всей этой карусели с Зайцем... Чисто наблюдая, как он себя ведет. По моим прикидкам, в первой серии лет ему 20-25. Наверняка отслужил в армии. Причем служил отнюдь не в стройбате, а как минимум в ВДВ. Откуда? А давай посмотрим. Я: — Интересно. Излагай! Кум: — Прекрасная техника владения оружием. Причем нестандартным. С гарпуна по движущийся мишени перебить веревку. Использование лассо. Прекрасная физическая подготовка. Смог кочергой обезоружить противника, вооруженного холодным оружием. Разбирается в оружие прошлого (катапульта) Спокоен под обстрелом (сцена в музее). И это только начало... Я: — Продолжай. Кум: — Водит практически все, что ездит и...

— Пустите меня, я ему сейчас все выскажу! — прорывался к двери директора слесарь тракторного завода Ушаков. — Андрей Константинович занят. У вас назначено время? — перекрывала ему дорогу смазливая секретарша Дашенька, которую директор завел полгода назад. В руке у нее был заряженный степлер. — Время назначает секундант, и, видит бог, он скоро понадобится! Пусти, мегера! — Не могу. Вы должны записаться, составить запрос в двух экземплярах и ждать вызова, — девушка сделала предупредительный выстрел в воздух. — Какой еще запрос? — Ушакову казалось, что он попал на какое-то реалити-шоу, где сценаристы проверяют его психику на прочность. — Мне сверло надо новое, я работать не могу! — он показал обрубок инструмента, который был столько...

– Здравствуйте, – скорбным голосом поздоровалась Смерть с синеющим егерем, который подавился косточкой от оливки и уже был на границе между двумя мирами. – А-кх-рх-рх, – кряхтел тот, держась за горло. – Соглашусь, не лучший финал. Гордиться, мягко говоря, нечем, – сочувственно кивнула Смерть. – Но так уж было уготовано судьбой. Сорок два года вы шли именно к этому моменту. И именно эта оливка, случайно затесавшаяся в банку к своим бескосточковым собратьям, должна вас убить. Тысяча мелких событий предшествовали данной минуте, в этом изюминка моей работы, своего рода искусство, знае… Смерть не договорила, так как воздух начал резко наполняться каким-то приторным запахом. Через полотно двери, кряхтя, как старый дед, вошёл призрак...