Паша проснулся, как обычно, раньше всех — в половине шестого. С утра он уходил на пробежку, затем принимал душ, пил кофе и ел одно яйцо всмятку. Мужчина улыбнулся, увидев торчащие из гостевой комнаты ноги и услышав сопение Набекрень, от которого слегка колыхалась межкомнатная перегородка. Когда он вернётся, завтрак не будет готов, а это прекрасный повод для увольнения.
Но, зайдя на кухню, мужчина испытал легкий шок. Яйца уже варились в кастрюле, кофе был перемолот вручную (Набекрень не нашла кофемолку), а в тостер заряжены два куска белого хлеба. ― Вам хлеб маслом намазать? ― раздалось над ухом так внезапно, что Паша отскочил в сторону. Ольга Прокофьевна стояла позади, держа в руках брусок сливочного масла. Отдышавшись, Паша спросил первое, что пришло в голову: ― Натуральное? ― Только взбила. Он кивнул и ушёл на пробежку, не желая узнавать, как именно она его взбивала.
Следующей проснулась Катя.
Её план по увольнению был более изящным. Она собиралась придраться к Набекрень по поводу уборки. В этом доме Катя знала каждый уголок, куда не пролезет ни одна швабра — там-то Прокофьевна и погорит. Когда она зашла на кухню, домработница как раз занималась уборкой: оттирала заднюю стенку встроенного духового шкафа и мыла днище холодильника. Катя огорчённо вздохнула — теперь пыль на антресоли и плинтуса за телевизионной тумбой казались ей самыми доступными местами. ― Сок? ― спросила лаконично Ольга Прокофьевна. ― Свежевыжатый. ― У вас фруктов нет. Есть только кокосы и авокадо. Катя пожала плечами (мол, не моя проблема) и пошла умываться. Через полчаса вернулся Павел, он бросил форму в корзину с бельём и тут же шмыгнул в душ.
Платон, как всегда, игнорировал будильник и не вставал. Проигнорировать Ольгу Прокофьевну было сложнее — когда она скомандовала из кухни: «Пора собираться в школу!», проснулись жители четырёх улиц, а директор школы внезапно вернулся из отпуска, который проводил в Турции.
― Ты какой сок будешь: кокосовый или авокадный? ― спросила Набекрень у мальчика, когда тот подошёл к столу, и пододвинула ему два стакана, наполненных до краёв. Не успело семейство рассесться за столом, как каждый уткнулся в свой мобильник.
― А почему у меня wi-fi не работает? ― спросил Паша.
― Я отключила роутер на время завтрака. Пища должна нормально усваиваться, а телефоны ― прямой путь к завороту кишок и плохому аппетиту, ― ответила Ольга Прокофьевна и пододвинула мужчине стакан авокадного сока.
― Я сам решаю, что мне делать в своём доме, ― огрызнулся Паша, а затем вышел из-за стола и включил роутер. Волны wi-fi поплыли по воздуху, но разбились о суровый взгляд Набекрень (который, кажется их видел), точно о скалы.
― Вот об этом я и говорю! ― восстала Катя. ― Вы не подчиняетесь нашим правилам! Да и законам физики, походу, тоже.
― Разве моя задача не делать вашу жизнь комфортнее, здоровье — лучше, а дом — уютнее?
― Да! Но вы перегибаете палку! Нам нужен интернет! Сейчас! Это важно! ― кричала женщина, у которой не загружалась страница в Instagram.
― Может я лезу не в своё дело, но, по-моему, вам нужно пообщаться с сыном. Вчера мы с ним начали читать Жюля Верна. Не хотите узнать его мнение о книге? Или это не так важно?
Лица родителей покраснели.
― Сынок, как тебе книжка? ― спросил внезапно успокоившийся отец.
― Она… очень… интересная…― промямлил мальчуган, ― про остров, ты читал? Отец виновато улыбнулся и помотал головой.
― Ольга Прокофьевна сказала, что знает все книги, которые любят ребята в моём возрасте. Я бы хотел их прочесть.
― Хорошо, сынок, ― сказал сквозь зубы отец. Победа в этом раунде осталась за Набекрень.
― Нет, ну ты видела, хитрая какая, выставила нас плохими родителями перед сыном, ― шептал Паша жене после завтрака, когда они прятались от вездесущей Набекрень в гардеробе. ― Я кое-что придумала. Сегодня дам ей столько задач, что она сама сбежит.
― Серьёзно? Пока мы с ней спорили, она успела погладить мой костюм, шторы и два комплекта постельного белья.
Чем ты собираешься её озадачить? ― Увидишь. В этот момент гардероб начал заполняться каким-то едким белым дымом.
― Господи, что это?! ― заверещала Катя. Паша попытался толкнуть дверцы, но те остались на месте, а внутрь начали входить гвозди.
― О господи! Помогите, убивают!!! Платон! Ольга Прокофьевна! ― рыдала Катя, ― задыхаемся!!! После этих слов дверцы были сняты вместе с петлями и перед молодыми людьми появилось лицо домработницы.
― Так это вы тут прячетесь? А я думала, что у вас моль какая-то дикая, на иностранных шубах вскормленная. Решила её своим фирменным газовым коктейлем оглушить. Паша и Катя вывалились наружу, громко кашляя.
― Не переживайте. Для людей не опасно, наоборот, прочищает бронхи, ― успокаивала их Набекрень и, втянув ноздрями дым, кинула в гардероб ещё пару коктейлей, на всякий случай. ― Я на тебя надеюсь, ― сказал Паша, глядя, как Прокофьевна вытаскивает зубами гвозди из дверей и при этом ещё напевает
― Та-ти-да-та, Та-ти-да-та. ― Ольга Прокофьевна, ― обратилась к ней откашлявшаяся Катя, ― если хотите у нас работать, у вас должны быть права.
― А, B, C, D, E, ― начала перечислять женщина, ― вертолёт, катер, фронтальный погрузчик.
― У нас Audi на автомате. Есть список дел, которые нужно сделать. Советую записать, повторять не стану и всё нужно делать в том порядке, в котором я буду говорить, всё понятно? Набекрень кивнула и Катю прорвало:
― Нужно съездить на шиномонтаж и переобуть резину, через час нужно забрать мою Пусечку из ветеринарной клиники, затем забрать посылку на почте, приготовить ужин, постирать вещи, ― записывать было некуда, после каждого нового задания Набекрень загибала зубья на граблях, которые достала из-за спины.
А Катя продолжала:
— Сходить на родительское собрание Платона, собрать листву перед домом, вызвать сантехника, чтобы прочистил слив на втором этаже и переставить всю мебель в доме по фен-шую. Когда мы придём с работы, я бы хотела принять горячую ванну. Есть вопросы?
― Да. Где у вас домкрат?
― Вы, что, собираетесь самостоятельно менять резину?
― Да. Я никогда не ездила на автомате.
В десять часов, в самый разгар совещания, у Кати зазвонил телефон.
― Алло, кто это? ― раздражённо спросила девушка.
― Это Ольга Прокофьевна, ― голос домработницы и без включённой громкой связи слышал весь совет директоров.
― Это наша новая домработница, ― нервно улыбаясь, сказала Катя, прикрыв динамик пальцем, но даже он не смог заглушить тяжёлый командирский бас.
― Катенька, у вас тут одно колесо почти лысое, дошиповку сделать?
Мужчины, из которых состоял почти весь совет директоров, удивлённо переглянулись.
― Делайте, ― буркнула Катя и хотела было сбросить вызов, но Набекрень снова подала голос, от которого затрещал динамик:
― А задний левый диск нужно править. Мне самой заняться или отнести колесо в шиномонтаж?
Катя готова была провалиться на месте, а по кабинету разлетелись лёгкие смешки и перешептывания.
― Кто это там над Екатериной Валерьевной смеется?! ― загремел телефон так, что в кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь звуком подёргивающихся кадыков.
Катя облегченно выдохнула.
― Делайте, как считаете нужным, ― ответила она и сбросила вызов.
Перед этим в динамике послышался звук выпрямляющегося железа.
Покончив с колёсами, Набекрень отправилась за некой Пусечкой, которую лечил от собачей депрессии частный ветеринар.
По городу женщина передвигалась исключительно пешком: во-первых, это полезно для вестибулярного аппарата, а во-вторых, широкий шаг Ольги Прокофьевны не смог бы переплюнуть ни один общественный транспорт со всеми этими пробками.
В приёмной ветеринара стоял жуткий шум: лай, чириканье и даже лошадиное ржание. Собравшиеся здесь звери истерили. Если бы не поводки и клетки, они бы с радостью разорвали друг друга. Когда на пороге появилась Ольга Прокофьевна и громко выдала: «Цыц!», наступило внезапное взаимопонимание между всеми животными, которому позавидовал бы сам Ной, приглашая тварей на ковчег, а у двоих бульдогов прошёл запор, с которым их сюда привели.
Девушка-администратор уже потянулась к тревожной кнопке, когда увидела неминуемо надвигающийся на её маленький островок-ресепшн живой эсминец в виде Набекрень.
― Где мне найти Пусечку? ― поинтересовалась совершенно спокойно Ольга Прокофьевна.
― Она у психотерапевта, ― облегчённо выдала информацию девушка и указала на дверь.
В кабинете Набекрень застала той-пуделя, лежащего на шёлковой подушке рядом с нетронутой миской дорогого собачьего корма. Рядом с ней крутился маленький усатый врач, который уговаривал собачку поесть.
― Пусечка? ― обратилась Набекрень к собачьему мозгоправу.
Тот нервно замотал головой.
― Леопольд Валентинович, ― прошептал он.
― Да я про собаку.
― Ах да, это ― Пуся, ― показал врач на меланхоличное создание.
― Я её забираю.
― Нет-нет, что вы! ― запротестовал врач, ― нельзя! Она весь день ничего не ела, ― он поджал губы, словно извиняясь, за то, что до сих пор не достиг результата, ― вот если вы оплатите ещё сутки… Уверен, я смогу добиться прогресса!
Ольга Прокофьевна отодвинула стоявшего на пути врача одним мизинцем и подошла к собаке:
― Ешь и пошли, ― сказала она таким гипнотическим голосом, что не только собака приступила к обеду, но и сам врач машинально потянулся к столу, где у него лежали собачьи консервы.
Но, зайдя на кухню, мужчина испытал легкий шок. Яйца уже варились в кастрюле, кофе был перемолот вручную (Набекрень не нашла кофемолку), а в тостер заряжены два куска белого хлеба. ― Вам хлеб маслом намазать? ― раздалось над ухом так внезапно, что Паша отскочил в сторону. Ольга Прокофьевна стояла позади, держа в руках брусок сливочного масла. Отдышавшись, Паша спросил первое, что пришло в голову: ― Натуральное? ― Только взбила. Он кивнул и ушёл на пробежку, не желая узнавать, как именно она его взбивала.
Следующей проснулась Катя.
Её план по увольнению был более изящным. Она собиралась придраться к Набекрень по поводу уборки. В этом доме Катя знала каждый уголок, куда не пролезет ни одна швабра — там-то Прокофьевна и погорит. Когда она зашла на кухню, домработница как раз занималась уборкой: оттирала заднюю стенку встроенного духового шкафа и мыла днище холодильника. Катя огорчённо вздохнула — теперь пыль на антресоли и плинтуса за телевизионной тумбой казались ей самыми доступными местами. ― Сок? ― спросила лаконично Ольга Прокофьевна. ― Свежевыжатый. ― У вас фруктов нет. Есть только кокосы и авокадо. Катя пожала плечами (мол, не моя проблема) и пошла умываться. Через полчаса вернулся Павел, он бросил форму в корзину с бельём и тут же шмыгнул в душ.
Платон, как всегда, игнорировал будильник и не вставал. Проигнорировать Ольгу Прокофьевну было сложнее — когда она скомандовала из кухни: «Пора собираться в школу!», проснулись жители четырёх улиц, а директор школы внезапно вернулся из отпуска, который проводил в Турции.
― Ты какой сок будешь: кокосовый или авокадный? ― спросила Набекрень у мальчика, когда тот подошёл к столу, и пододвинула ему два стакана, наполненных до краёв. Не успело семейство рассесться за столом, как каждый уткнулся в свой мобильник.
― А почему у меня wi-fi не работает? ― спросил Паша.
― Я отключила роутер на время завтрака. Пища должна нормально усваиваться, а телефоны ― прямой путь к завороту кишок и плохому аппетиту, ― ответила Ольга Прокофьевна и пододвинула мужчине стакан авокадного сока.
― Я сам решаю, что мне делать в своём доме, ― огрызнулся Паша, а затем вышел из-за стола и включил роутер. Волны wi-fi поплыли по воздуху, но разбились о суровый взгляд Набекрень (который, кажется их видел), точно о скалы.
― Вот об этом я и говорю! ― восстала Катя. ― Вы не подчиняетесь нашим правилам! Да и законам физики, походу, тоже.
― Разве моя задача не делать вашу жизнь комфортнее, здоровье — лучше, а дом — уютнее?
― Да! Но вы перегибаете палку! Нам нужен интернет! Сейчас! Это важно! ― кричала женщина, у которой не загружалась страница в Instagram.
― Может я лезу не в своё дело, но, по-моему, вам нужно пообщаться с сыном. Вчера мы с ним начали читать Жюля Верна. Не хотите узнать его мнение о книге? Или это не так важно?
Лица родителей покраснели.
― Сынок, как тебе книжка? ― спросил внезапно успокоившийся отец.
― Она… очень… интересная…― промямлил мальчуган, ― про остров, ты читал? Отец виновато улыбнулся и помотал головой.
― Ольга Прокофьевна сказала, что знает все книги, которые любят ребята в моём возрасте. Я бы хотел их прочесть.
― Хорошо, сынок, ― сказал сквозь зубы отец. Победа в этом раунде осталась за Набекрень.
― Нет, ну ты видела, хитрая какая, выставила нас плохими родителями перед сыном, ― шептал Паша жене после завтрака, когда они прятались от вездесущей Набекрень в гардеробе. ― Я кое-что придумала. Сегодня дам ей столько задач, что она сама сбежит.
― Серьёзно? Пока мы с ней спорили, она успела погладить мой костюм, шторы и два комплекта постельного белья.
Чем ты собираешься её озадачить? ― Увидишь. В этот момент гардероб начал заполняться каким-то едким белым дымом.
― Господи, что это?! ― заверещала Катя. Паша попытался толкнуть дверцы, но те остались на месте, а внутрь начали входить гвозди.
― О господи! Помогите, убивают!!! Платон! Ольга Прокофьевна! ― рыдала Катя, ― задыхаемся!!! После этих слов дверцы были сняты вместе с петлями и перед молодыми людьми появилось лицо домработницы.
― Так это вы тут прячетесь? А я думала, что у вас моль какая-то дикая, на иностранных шубах вскормленная. Решила её своим фирменным газовым коктейлем оглушить. Паша и Катя вывалились наружу, громко кашляя.
― Не переживайте. Для людей не опасно, наоборот, прочищает бронхи, ― успокаивала их Набекрень и, втянув ноздрями дым, кинула в гардероб ещё пару коктейлей, на всякий случай. ― Я на тебя надеюсь, ― сказал Паша, глядя, как Прокофьевна вытаскивает зубами гвозди из дверей и при этом ещё напевает
― Та-ти-да-та, Та-ти-да-та. ― Ольга Прокофьевна, ― обратилась к ней откашлявшаяся Катя, ― если хотите у нас работать, у вас должны быть права.
― А, B, C, D, E, ― начала перечислять женщина, ― вертолёт, катер, фронтальный погрузчик.
― У нас Audi на автомате. Есть список дел, которые нужно сделать. Советую записать, повторять не стану и всё нужно делать в том порядке, в котором я буду говорить, всё понятно? Набекрень кивнула и Катю прорвало:
― Нужно съездить на шиномонтаж и переобуть резину, через час нужно забрать мою Пусечку из ветеринарной клиники, затем забрать посылку на почте, приготовить ужин, постирать вещи, ― записывать было некуда, после каждого нового задания Набекрень загибала зубья на граблях, которые достала из-за спины.
А Катя продолжала:
— Сходить на родительское собрание Платона, собрать листву перед домом, вызвать сантехника, чтобы прочистил слив на втором этаже и переставить всю мебель в доме по фен-шую. Когда мы придём с работы, я бы хотела принять горячую ванну. Есть вопросы?
― Да. Где у вас домкрат?
― Вы, что, собираетесь самостоятельно менять резину?
― Да. Я никогда не ездила на автомате.
В десять часов, в самый разгар совещания, у Кати зазвонил телефон.
― Алло, кто это? ― раздражённо спросила девушка.
― Это Ольга Прокофьевна, ― голос домработницы и без включённой громкой связи слышал весь совет директоров.
― Это наша новая домработница, ― нервно улыбаясь, сказала Катя, прикрыв динамик пальцем, но даже он не смог заглушить тяжёлый командирский бас.
― Катенька, у вас тут одно колесо почти лысое, дошиповку сделать?
Мужчины, из которых состоял почти весь совет директоров, удивлённо переглянулись.
― Делайте, ― буркнула Катя и хотела было сбросить вызов, но Набекрень снова подала голос, от которого затрещал динамик:
― А задний левый диск нужно править. Мне самой заняться или отнести колесо в шиномонтаж?
Катя готова была провалиться на месте, а по кабинету разлетелись лёгкие смешки и перешептывания.
― Кто это там над Екатериной Валерьевной смеется?! ― загремел телефон так, что в кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь звуком подёргивающихся кадыков.
Катя облегченно выдохнула.
― Делайте, как считаете нужным, ― ответила она и сбросила вызов.
Перед этим в динамике послышался звук выпрямляющегося железа.
Покончив с колёсами, Набекрень отправилась за некой Пусечкой, которую лечил от собачей депрессии частный ветеринар.
По городу женщина передвигалась исключительно пешком: во-первых, это полезно для вестибулярного аппарата, а во-вторых, широкий шаг Ольги Прокофьевны не смог бы переплюнуть ни один общественный транспорт со всеми этими пробками.
В приёмной ветеринара стоял жуткий шум: лай, чириканье и даже лошадиное ржание. Собравшиеся здесь звери истерили. Если бы не поводки и клетки, они бы с радостью разорвали друг друга. Когда на пороге появилась Ольга Прокофьевна и громко выдала: «Цыц!», наступило внезапное взаимопонимание между всеми животными, которому позавидовал бы сам Ной, приглашая тварей на ковчег, а у двоих бульдогов прошёл запор, с которым их сюда привели.
Девушка-администратор уже потянулась к тревожной кнопке, когда увидела неминуемо надвигающийся на её маленький островок-ресепшн живой эсминец в виде Набекрень.
― Где мне найти Пусечку? ― поинтересовалась совершенно спокойно Ольга Прокофьевна.
― Она у психотерапевта, ― облегчённо выдала информацию девушка и указала на дверь.
В кабинете Набекрень застала той-пуделя, лежащего на шёлковой подушке рядом с нетронутой миской дорогого собачьего корма. Рядом с ней крутился маленький усатый врач, который уговаривал собачку поесть.
― Пусечка? ― обратилась Набекрень к собачьему мозгоправу.
Тот нервно замотал головой.
― Леопольд Валентинович, ― прошептал он.
― Да я про собаку.
― Ах да, это ― Пуся, ― показал врач на меланхоличное создание.
― Я её забираю.
― Нет-нет, что вы! ― запротестовал врач, ― нельзя! Она весь день ничего не ела, ― он поджал губы, словно извиняясь, за то, что до сих пор не достиг результата, ― вот если вы оплатите ещё сутки… Уверен, я смогу добиться прогресса!
Ольга Прокофьевна отодвинула стоявшего на пути врача одним мизинцем и подошла к собаке:
― Ешь и пошли, ― сказала она таким гипнотическим голосом, что не только собака приступила к обеду, но и сам врач машинально потянулся к столу, где у него лежали собачьи консервы.
- Следующая серия рассказа Тяготы домохозяйства. Часть 3
