Дома Набекрень застала крутившегося у зеркала Пашу. Мужчина благоухал хорошим парфюмом, он чистил зубы и делал укладку. Завидев домработницу, он так сильно занервничал, что ему пришлось выжать на себя ещё половину баллончика дезодоранта и сменить трусы.
– А вы разве не у Кати на работе? – спросил Паша заплетающимся языком.
– Там я уже навела порядок. Теперь вот думаю помочь вам, вы же на службу собираетесь?
– Да-да, на неё. Спасибо, но мне ваша помощь не потребуется, займитесь лучше…
Он посмотрел на своё отражение в зеркально чистых полах, затем зашёл в сверкающую ванную, где не было ни одного жёлтого пятна, обошёл все убранные комнаты и открыл забитый до отказа холодильник.
– Сделайте мне кофе, сегодня мне понадобится много энергии – встречаюсь с инвестором, – фальшиво улыбнулся Паша.
Набекрень откланялась и отправилась на кухню варить кофе, а Паша в этот момент прошмыгнул на улицу, где его уже ждало такси.
Машина отвезла его в другой конец города. Расплатившись, Паша вышел из авто и подошёл к двери большого трёхэтажного дома с колоннами, из окон которого лилась романтичная музыка и пахло развратными перспективами.
Он нажал на кнопку звонка, и из глубины дома послышалось звонкое женское: «Уже иду!»
Паша проверил дыхание, поправил галстук, пригладил волосы пятернёй и тут услышал позади себя голос, от которого его дезодорант снова потерял всё своё действие, а трусы потребовали очередной замены:
– Ваш кофе.
Паша не хотел оборачиваться. Он думал, вернее, он надеялся, что это ему показалось, что он просто уже привык к голосу Набекрень, и что на самом деле никого сзади нет, но голос прозвучал снова:
– Пейте осторожно, он ещё горячий.
Паша обернулся и дрожащими руками принял кружку из рук Ольги Прокофьевны. Он поднёс её ко рту, вибрирующий фарфор бил по передним зубам, а кофе больно обжигал язык и грудь, на которую выливался.
– Я там зверобойчика добавила, для бодрости, – расплылась в улыбке Ольга Прокофьевна. – Нравится?
Паша кивнул. В этот момент сзади него распахнулась дверь. В проёме стояла полуобнаженная девица лет двадцати.
– Дорогой! А ты чего так рано? Я ждала тебя через полчаса, – обратилась девушка к спине Павла.
Тот, не оборачиваясь, ответил:
– Извините, я, кажется, ошибся домом.
– Что ты такое говоришь!
– Он же сказал – ошибся домом, что не ясно? – спросила Ольга Прокофьевна, которую девушка сначала приняла за мусоровоз.
– Извините, – испугалась девица и тотчас захлопнула дверь.
– Вас подвезти? – спросила Набекрень у Павла.
– Вы на машине? – еле слышно спросил мужчина.
– Нет, я на своих двоих, но не переживайте, хожу я быстро.
– Тогда, если можно, к дому. Инвестор, кажется, заболел, раз дал мне не тот адрес. – Мужчина был бледен, как луна, которая уже вышла на небосклон.
– Легко! К тому же ваша жена уже дома, она будет рада, что вы рано закончили. А ещё вы сможете отоспаться и набраться сил перед завтрашней пробежкой! – искренне улыбнулась Ольга Прокофьевна.
– Угу, – кивнул Паша и тут же был взят под мышку.
По пути домой он твёрдо решил избавиться от своей новой домработницы, которая уже стала проблемой всей его жизни.
Всю ночь Паша не мог сомкнуть глаз. Зверобой Набекрень зарядил такой бодростью, что веки выворачивались наружу, а сердцебиение подкидывало над кроватью. Мир вокруг буквально остановился. Минуты превратились в годы. Муха, которая летала по комнате, бесила своей медлительностью: Паша полночи бегал за ней и подгонял тапком.
Он ждал, выбивая зубами барабанную дробь, пока зазвонит будильник и, не дотерпев последнюю минуту, разбудил жену.
– Я тут договор подготовил, – положил он на кровать три килограмма макулатуры, исписанные мелким почерком.
– Когда ты успел столько написать? – удивилась Катя, листая страницы.
– Не спалось.
Паша сгрыз все свои ногти и уже хотел было приступить к ногтям супруги, но вовремя опомнился.
Катя оценила красиво оформленный титульный лист, пробежалась по оглавлению, состоящему из трёх листов, оценила цифру «2000», которая соответствовала количеству выдвигаемых домработнице условий, и посмотрела в горящие ожиданием глаза мужа.
– Ты бы так у себя на работе старался.
– Подпиши внизу. А ещё – мой экземпляр и Набекрень, – он кинул на кровать ещё две стопки явно не ксерокопированных листов.
– Ты сдурел? Я не буду это подписывать! Она остаётся безо всяких условий.
– Ещё вчера ты угрожала любому, кто помешает тебе её уволить.
– Вчера, благодаря её крючку для вязания, я уволила целый отдел юристов, которые в месяц сжирали годовой бюджет местной радиостанции. Повторяю, она остаётся.
– Она опасна!
– И чем же?
– Она… она… – Паша замялся.
Снизу послышался голос Набекрень:
– Павел, мы вас ждём на пробежку! Если поторопитесь, успеем заскочить на спортплощадку!
Мужчина всхлипнул и упал на колени перед женой.
– Умоляю, давай её уволим, – взмолился он.
– Нет. Давай беги, а то на спортплощадку не успеешь.
– А если я докажу, что она опасна, ты подпишешь договор?
– Да. Но тебе придётся постараться. Сегодня, кстати, к нам на ужин придёт наш новый заказчик с женой. Они оба любят мясо, и мы устроим шашлыки на заднем, точнее, – она вспомнила про перестановку дома, – на переднем дворе. Будь дома в шесть, не опаздывай.
Паша кивнул и начал спускаться вниз.
– А после брусьев папа научит тебя делать выход силой, – донёсся до него голос Набекрень, которая разговаривала с Платоном.
От этих слов у Паши вдруг резко понизилось давление. Нога подвернулась, хрустнула, тело резко подалось вперёд. Паше было больно, но он не был расстроен. Наоборот, мужчина летел с лестницы, испытывая благодарность и счастье, принимая удары ступеней как поглаживания судьбы. Когда он достиг пола и распластался на нём, из глаз полились слёзы, но это были слёзы счастья.
– Папа! – вскрикнул Платон. – Тебе больно?
– Очень, – искренне ответил Паша, улыбаясь. – Кажется, я сломал ногу.
Набекрень преодолела расстояние от прихожей до лестницы в один шаг, хотя их разделяла гостиная.
– Не двигайтесь! – скомандовала женщина и схватила Пашу за ногу.
– Ничего страшного, всего лишь плоскостопие.
Она слегка надавила, и Паша взвизгнул. Плоскостопие было вылечено.
– Это не та нога, – плакал «исцелённый» Павел.
– Прошу прощения, зато теперь можно в армию, – отшутилась Набекрень и нежно взяла другую ногу.
– Мне нужно в больницу, – пыхтел мужчина, – на рентген.
– У меня глаз как рентген. Это всего лишь вывих, позвольте, я вправлю, пока не опухло, – сказала Набекрень уже после того, как провела операцию в походных условиях.
Павел был в срочном порядке госпитализирован на диван. Там ему наложили холодный, как сердце Арктики, компресс, который Набекрень достала из чемодана, а в руки вложили чашку горячего чая с бальзамом – для поддержания баланса температуры в теле.
На шум спустилась Катя.
– Что случилось?
– Я травмировался… Теперь придётся весь день, а может, и неделю провести дома, восстанавливаться, – словно на смертном одре выл Паша.
– А кто отвезёт Платона в школу?
– За мной Лёшка с папой заедут, – успокоил мать Платон и рассказал о своём новом друге, принудительно приобретённом вчера в кабинете психолога.
– А вы разве не у Кати на работе? – спросил Паша заплетающимся языком.
– Там я уже навела порядок. Теперь вот думаю помочь вам, вы же на службу собираетесь?
– Да-да, на неё. Спасибо, но мне ваша помощь не потребуется, займитесь лучше…
Он посмотрел на своё отражение в зеркально чистых полах, затем зашёл в сверкающую ванную, где не было ни одного жёлтого пятна, обошёл все убранные комнаты и открыл забитый до отказа холодильник.
– Сделайте мне кофе, сегодня мне понадобится много энергии – встречаюсь с инвестором, – фальшиво улыбнулся Паша.
Набекрень откланялась и отправилась на кухню варить кофе, а Паша в этот момент прошмыгнул на улицу, где его уже ждало такси.
Машина отвезла его в другой конец города. Расплатившись, Паша вышел из авто и подошёл к двери большого трёхэтажного дома с колоннами, из окон которого лилась романтичная музыка и пахло развратными перспективами.
Он нажал на кнопку звонка, и из глубины дома послышалось звонкое женское: «Уже иду!»
Паша проверил дыхание, поправил галстук, пригладил волосы пятернёй и тут услышал позади себя голос, от которого его дезодорант снова потерял всё своё действие, а трусы потребовали очередной замены:
– Ваш кофе.
Паша не хотел оборачиваться. Он думал, вернее, он надеялся, что это ему показалось, что он просто уже привык к голосу Набекрень, и что на самом деле никого сзади нет, но голос прозвучал снова:
– Пейте осторожно, он ещё горячий.
Паша обернулся и дрожащими руками принял кружку из рук Ольги Прокофьевны. Он поднёс её ко рту, вибрирующий фарфор бил по передним зубам, а кофе больно обжигал язык и грудь, на которую выливался.
– Я там зверобойчика добавила, для бодрости, – расплылась в улыбке Ольга Прокофьевна. – Нравится?
Паша кивнул. В этот момент сзади него распахнулась дверь. В проёме стояла полуобнаженная девица лет двадцати.
– Дорогой! А ты чего так рано? Я ждала тебя через полчаса, – обратилась девушка к спине Павла.
Тот, не оборачиваясь, ответил:
– Извините, я, кажется, ошибся домом.
– Что ты такое говоришь!
– Он же сказал – ошибся домом, что не ясно? – спросила Ольга Прокофьевна, которую девушка сначала приняла за мусоровоз.
– Извините, – испугалась девица и тотчас захлопнула дверь.
– Вас подвезти? – спросила Набекрень у Павла.
– Вы на машине? – еле слышно спросил мужчина.
– Нет, я на своих двоих, но не переживайте, хожу я быстро.
– Тогда, если можно, к дому. Инвестор, кажется, заболел, раз дал мне не тот адрес. – Мужчина был бледен, как луна, которая уже вышла на небосклон.
– Легко! К тому же ваша жена уже дома, она будет рада, что вы рано закончили. А ещё вы сможете отоспаться и набраться сил перед завтрашней пробежкой! – искренне улыбнулась Ольга Прокофьевна.
– Угу, – кивнул Паша и тут же был взят под мышку.
По пути домой он твёрдо решил избавиться от своей новой домработницы, которая уже стала проблемой всей его жизни.
Всю ночь Паша не мог сомкнуть глаз. Зверобой Набекрень зарядил такой бодростью, что веки выворачивались наружу, а сердцебиение подкидывало над кроватью. Мир вокруг буквально остановился. Минуты превратились в годы. Муха, которая летала по комнате, бесила своей медлительностью: Паша полночи бегал за ней и подгонял тапком.
Он ждал, выбивая зубами барабанную дробь, пока зазвонит будильник и, не дотерпев последнюю минуту, разбудил жену.
– Я тут договор подготовил, – положил он на кровать три килограмма макулатуры, исписанные мелким почерком.
– Когда ты успел столько написать? – удивилась Катя, листая страницы.
– Не спалось.
Паша сгрыз все свои ногти и уже хотел было приступить к ногтям супруги, но вовремя опомнился.
Катя оценила красиво оформленный титульный лист, пробежалась по оглавлению, состоящему из трёх листов, оценила цифру «2000», которая соответствовала количеству выдвигаемых домработнице условий, и посмотрела в горящие ожиданием глаза мужа.
– Ты бы так у себя на работе старался.
– Подпиши внизу. А ещё – мой экземпляр и Набекрень, – он кинул на кровать ещё две стопки явно не ксерокопированных листов.
– Ты сдурел? Я не буду это подписывать! Она остаётся безо всяких условий.
– Ещё вчера ты угрожала любому, кто помешает тебе её уволить.
– Вчера, благодаря её крючку для вязания, я уволила целый отдел юристов, которые в месяц сжирали годовой бюджет местной радиостанции. Повторяю, она остаётся.
– Она опасна!
– И чем же?
– Она… она… – Паша замялся.
Снизу послышался голос Набекрень:
– Павел, мы вас ждём на пробежку! Если поторопитесь, успеем заскочить на спортплощадку!
Мужчина всхлипнул и упал на колени перед женой.
– Умоляю, давай её уволим, – взмолился он.
– Нет. Давай беги, а то на спортплощадку не успеешь.
– А если я докажу, что она опасна, ты подпишешь договор?
– Да. Но тебе придётся постараться. Сегодня, кстати, к нам на ужин придёт наш новый заказчик с женой. Они оба любят мясо, и мы устроим шашлыки на заднем, точнее, – она вспомнила про перестановку дома, – на переднем дворе. Будь дома в шесть, не опаздывай.
Паша кивнул и начал спускаться вниз.
– А после брусьев папа научит тебя делать выход силой, – донёсся до него голос Набекрень, которая разговаривала с Платоном.
От этих слов у Паши вдруг резко понизилось давление. Нога подвернулась, хрустнула, тело резко подалось вперёд. Паше было больно, но он не был расстроен. Наоборот, мужчина летел с лестницы, испытывая благодарность и счастье, принимая удары ступеней как поглаживания судьбы. Когда он достиг пола и распластался на нём, из глаз полились слёзы, но это были слёзы счастья.
– Папа! – вскрикнул Платон. – Тебе больно?
– Очень, – искренне ответил Паша, улыбаясь. – Кажется, я сломал ногу.
Набекрень преодолела расстояние от прихожей до лестницы в один шаг, хотя их разделяла гостиная.
– Не двигайтесь! – скомандовала женщина и схватила Пашу за ногу.
– Ничего страшного, всего лишь плоскостопие.
Она слегка надавила, и Паша взвизгнул. Плоскостопие было вылечено.
– Это не та нога, – плакал «исцелённый» Павел.
– Прошу прощения, зато теперь можно в армию, – отшутилась Набекрень и нежно взяла другую ногу.
– Мне нужно в больницу, – пыхтел мужчина, – на рентген.
– У меня глаз как рентген. Это всего лишь вывих, позвольте, я вправлю, пока не опухло, – сказала Набекрень уже после того, как провела операцию в походных условиях.
Павел был в срочном порядке госпитализирован на диван. Там ему наложили холодный, как сердце Арктики, компресс, который Набекрень достала из чемодана, а в руки вложили чашку горячего чая с бальзамом – для поддержания баланса температуры в теле.
На шум спустилась Катя.
– Что случилось?
– Я травмировался… Теперь придётся весь день, а может, и неделю провести дома, восстанавливаться, – словно на смертном одре выл Паша.
– А кто отвезёт Платона в школу?
– За мной Лёшка с папой заедут, – успокоил мать Платон и рассказал о своём новом друге, принудительно приобретённом вчера в кабинете психолога.
- Следующая серия рассказа тяготы домохозяйства. часть 8
- Предыдущая статья серии Тяготы домохозяйства. часть 6
